Всеволод III. Владимир. Развитие
Архитектура Восточной Европы. Средние века > Владимиро-Суздальская архитектура
Владимир. Дмитриевский собор, 1194— 1197 гг. Общий вид с юга
Строительство времени Всеволода III "Большое гнездо" отделено промежутком в 20 лет (1165—1185) от строительства времени Андрея.
По сравнению с бурными годами княжения Боголюбского, полными обостренной военной, политической и идейной борьбы, завершившейся трагической гибелью самого князя, княжение его брата Всеволода III (1175—1212) характеризуется большим спокойствием. Всеволод довершил дело Андрея, и авторитет владимирского князя не только получил общерусское признание, но учитывался как внушительный фактор и в общеевропейской политике.
Воспитанный при византийском дворе, тонкий дипломат и политик, Всеволод III умело соединял силу меча и интриги, умел ссорить своих противников в Южной Руси и чужим оружием и кровью осуществлять свои обширные притязания и широкие планы. Его авторитет был непререкаем.
Певец "Слова о полку Игореве" считал, что только владимирский князь мог пресечь усобицы и оборонить Русь от половецкого натиска, что его полки могли раскропить веслами Волгу и вычерпать шлемами Дон, а князья Рязани были "живыми стрелами" в его деснице. По словам летописца, от одного имени Всеволода "трепетали все страны, слухом о нем полнилась земля, и бог предавал в его руки и повергал к его стопам врагов". Сам Великий Новгород смирил свой независимый дух: замещение новгородского стола было непрочным без согласия владимирского князя.
Возросшая сила Владимирского княжества изменила и отношение к нему главы русской церкви — киевского митрополита. Если ставленник Андрея епископ Федор пал жертвой борьбы с митрополичьей властью, то Всеволод мог диктовать митрополиту свою волю, и тот послушно ставил угодных Всеволоду кандидатов. Это поднимало престиж и самостоятельность владимирской церкви, становившейся крупнейшей силой в жизни княжества и подчас заявлявшей свои взгляды, в частности, и в вопросах искусства и строительства.
Изменилось и соотношение сил внутри княжества. Крамольное боярство Ростова, свалившее Боголюбского, испытав сокрушительную силу полков Всеволода, позор поражения и плена, вынуждено было смириться. Поддержавшие боярскую фронду рязанские князья, стремившиеся при каждом удобном случае подорвать возраставшее могущество "владимирских самовластцев", были разгромлены. Владимирцы видели, как входили в столицу закованные в цепи их старые враги.
Чрезвычайно возросло и политическое самосознание и значение горожан, как большой общественной силы, осознавшей свои интересы и роль в княжение Андрея, и особенно в обстановке междукняжеской борьбы после его убийства, когда они смогли отстоять Владимир от посягательств боярских ставленников — князей. В первые годы княжения Всеволода горожане не раз вступали в резкий конфликт с князем. В 1177 г., когда Всеволод медлил с казнью пленных рязанских князей, владимирцы пришли с оружием на княжеский двор, требуя немедленной расправы, — это было настоящее восстание.
В походе на Торжок владимирцы вопреки воле князя, хотевшего сохранить враждебный город, подвергли его опустошению. Пожар Владимира 1185 г. вызвал напугавшее феодалов волнение горожан, показавшееся летописцу страшнее самого пожара. В 1193 г. вспыхнул новый пожар в княжеско-епископской части столицы. Все эти тревожные события показывали, что союз княжеской власти с горожанами дал трещину. В связи с этим Всеволод и епископ Иоанн выстроили ограждавшую их дворы каменную стену детинца (1194—1196 гг.), а вскоре Всеволод совершил крупную политическую операцию — перевел беспокойный владимирский торг с клязьменской пристани под стены детинца. Княжеская власть была теперь достаточно сильной, чтобы указать своим союзникам-горожанам их настоящее место.
Все эти социально-политические перемены не могли не отразиться на развитии архитектуры, которая по-прежнему служила сильнейшим идейным оружием в руках княжеской власти и церкви.
Всеволод и владимирский епископ развивают строительную деятельность неменьшего размаха, нежели при Боголюбском. Она по-прежнему сосредоточивается на украшении новыми храмами столицы княжества — Владимира. Здесь подвергается капитальной перестройке Успенский собор (1185—1189 гг.), сильно пострадавший во время страшного городского пожара. Почти одновременно, в 90-х годах, строятся здания нового княжеского двора и придворный Дмитриевский собор, собор придворного Рождественского монастыря, создаются укрепления детинца с каменной стеной и воротами, с надвратной церковью Иоакима и Анны. В 1200—1201 гг. супруга Всеволода, княгиня Мария, строит собор второго "княгинина" женского Успенского монастыря. Уже из этого спокойного и постепенного хода строительства ясно, что его ведут свои, местные зодчие, работающие почти непрерывно свыше 16 лет. Недаром летопись с гордостью отмечает, что в это время уже "не искали мастеров от немец", а брали их из рядов владимирских ремесленных людей епископа, Успенского собора и, конечно, княжеского двора.
Перед архитектурой в новых условиях встают новые задачи. Ей не приходится теперь убеждать силой искусства в правомерности выдвигаемых политических или церковных концепций, они уже в значительной мере реализованы. Теперь архитектура прославляет достигнутое, "воображает", как говорили в древности, факты реального бытия, увековечивает их.
В этом смысле, как и в отношении художественного качества, первое место среди перечисленных построек бесспорно принадлежит Дмитриевскому собору (1194—1197), посвященному патрону Всеволода — Дмитрию Солунскому. Это подлинный шедевр зодчих Всеволода, в котором с наибольшей силой проявилось их архитектурное мастерство
Владимир. Дмитриевский собор: поперечный разрез; план (с галереями); южный фасад; детали